Вся троица, понурив головы, молча вышла из Звёздного зала. Магистр, скрестив руки на груди, с недовольным видом стоял у окна и наблюдал, как во дворе тренируется его личная охрана. Это неприятное событие, произошедшее с воинами его ордена, окончательно вышибло его из колеи. Он был зол на весь белый свет.
– Ольгерт! – крикнул он своего секретаря. – Где тебя носит?!
– Я здесь! Слушаю вас, господин магистр.
– Садись, бери перо и чернила. Пиши!
– Я готов, господин магистр, – ответил секретарь, сев за специально отведённый для него в Звёздном зале небольшой столик с письменными принадлежностями.
– Итак. Всем комтуриям Ливонского ордена. Указ. Ввиду исполнения взаимного договора, провозглашённого между нашим орденом и княжеством Литовским от 21 июня сего года, приказываю всем братьям-рыцарям выйти на помощь нашему литовскому союзнику и вместе с ним выступить против Московского княжества. Для осуществления этого всему Ливонскому ордену встать под штандарты ордена и собрать все возможные для боя силы и вооружение и в составе конных рыцарей и пеших ратников, а также свободных пехотинцев и добровольцев, выказавших своё пожелание встать под штандарты Ливонского ордена выдвинуться по направлению к Вендену, где произведём окончательное формирование войско. Всем нашим войском мы примем бой за право всех народов, находящихся под тиранией Московского царя, иметь над собой достойных правителей и истинную католическую веру. В связи с этим приказываю к августу месяца сего года 1501 от рождения Христа подготовить наши войска для похода на русский город Псков. Написал?
– Да, господин магистр.
– Тогда пиши второй указ. Комтуру Дерптскому. Довожу до твоего сведения, брат мой, свои опасения по поводу надёжности отдельных жителей Дерпта, а именно: русских купцов. Как тебе известно наш южный союзник Великий князь литовский вступил в войну с Московским княжеством. Мы, со своей стороны не имеем право спокойно наблюдать за несправедливыми злодеяниями московского царя Ивана и выступаем в поддержку нашего южного соседа. Поэтому, во имя усиления наших оборонительных возможностей в доверенном тебе городе, приказываю искоренить саму вероятность предательства и далее повелеваю подвергнуть заточению всех русских купцов, которых у тебя, по моим сведениям, численностью в сто пятьдесят человек, и которые проживают у тебя в Дерпте или находятся в настоящее время на территории вверенной тебе комтурии. Всех пойманных русских купцов незамедлительно отправить в темницу и подвергнуть допросам с пристрастием на предмет доносительства секретных сведений до московского царского приказа. О точности исполнении моего указа обязую тебя доложить до начала выступления наших войск на город Псков. Всё, письма запечатать и отправить нашим братьям-комтурам во все земли Ливонии.
– Будет исполнено, господин магистр, – поклонился секретарь.
– Да, чуть не забыл. Подготовь эскизы пропагандистских листков для местных аборигенов. На них должны быть изображены московские варвары, расстреливающие из луков местное население. Лучше всего, если в качестве жертв будут изображены обнажённые женщины и плачущие дети. Это больше всего произведёт впечатление на неокрепшие умы аборигенов. Представь мне на утверждение эскизы работ, а после отправь их на печать в печатные мастерские рижского архиепископа. Думаю, что он нам не откажет размножить эти листки и распространить их по Ливонии. Это и в его интересах. Теперь, кажется, всё, если ты мне понадобишься – я тебя вызову.
– Слушаюсь, господин магистр, – ещё раз поклонился секретарь.
– Ступай, мне ещё надо продумать стратегию нашего будущего похода на Московию!
Троица босоногих неудачников неторопливо вышли во двор замка. Спешить к командиру за получением наказания ратникам не хотелось, а Везунчику тем более торопиться было уже некуда. Летнее солнце уже успело хорошенько прогреть во дворе брусчатку, и она приятно грела их босые ноги. Если бы не их глупый провал в лесу, то всё выглядело бы не так и плохо. Конечно жаль, что не удалось захватить лесных разбойников, но ведь главное, что они сами остались живы. Однако магистр с его суровым решением отправить всю троицу пехотинцами в Нарву, причём, под нос к этим страшным русским, основательно подпортил их компании летнее настроение. В полдень Везунчику предстояла церемония лишения рыцарства, а это позор на всю оставшуюся жизнь. Теперь несмываемое пятно позора ляжет на него и весь его род, включая его родителей. Здесь же в замке его ждало презрение и бесконечное подзуживание от всех его обитателей. Любой будет готов посмеяться над его неудачами, а над прозвищем «Везунчик» тем более, потому что теперь он уже дважды «герой» среди рыцарей. А ещё это дурацкое прозвище, которое к нему приклеилось с лёгкой руки магистр. Теперь все братья-рыцари будут использовать его кличку только в уничижительном смысле. Уязвлённое самолюбие Везунчика требовало от него действия, и он наконец решился.
– Слушайте, братья по несчастью, а как вы смотрите на то, чтобы нам всем вместе убежать из замка?
– Как это убежать? – озадаченно спросил толстый и недоверчиво посмотрел на своего командира.
– А вот просто, взять и убежать, – задумчиво произнёс Везунчик. – Всё равно нам здесь после всех наших злоключений прежней жизни больше не видать. В крепости нам больше никто проходу без насмешек не даст!
– Это точно! – поддакнул тощий. – Теперь на всё время, пока мы будем находиться на службе у магистра, весь орден будет обеспечен ежедневным весельем, а мы будем для них самыми смешными клоунами.
– Пусть только попробуют! Я им всем так понакастыляю, что долго меня будут помнить, но только не клоуном! – зло огрызнулся толстый.
– И что, ты будешь теперь драться с каждым встречным-поперечным, который на тебя косо посмотрит? – скептически спросил тощий.
– А что вы тогда можете вместо этого предложить? – огрызнулся толстый.
– На мой взгляд, самым разумным для нас – это будет поскорее удрать отсюда! – безапелляционно ответил Везунчик.
– Ну, да, конечно! А поймают нас и тогда за дезертирство так получим, что небо нам покажется с овчинку! Нас же могут казнить за дезертирство! – засомневался толстый.
– И что, теперь скажешь, что лучше нам нужно будет терпеть эти постоянные унижения? Так, по-твоему, будет гораздо лучше? – спросил тощий как раз именно в тот момент, когда они вместе проходили мимо площадки, где разминалась свита магистра.
Четвёрка бравых воинов, в до самого блеска начищенной амуниции с любопытством разглядывала идущих по двору оборванцев. Не сговариваясь, они переглянулись меж собой и усмехнулись. Затем один из них, видимо командир, еле сдерживая смех спросил:
– Эй, уважаемые воины! Мы слышали, что вы с доблестью отбивались от многочисленного войска лесных разбойников. Так не подскажите ли нам самый эффективный способ ведения боевых действий против этих оборванцев, а то мы никак не можем найти себе достойных учителей по-военному искусству?
– Вот видишь! – прошипел своим собратьям по несчастью Везунчик и недобро посмотрел на спрашивающего. – Я же вам говорю, что нам в ордене больше делать нечего!
– Ну, и что дальше? – возмущённо спросил толстый.
– Бежать отсюда надо, и чем быстрее, тем лучше! – разозлился Везунчик.
Он резко отвернулся от компании тренирующихся рыцарей и под их оглушительный хохот, в сопровождении своей свиты из двух ратников, направился к казармам. Решение было принято – забрать все свои вещи, деньги и прочь отсюда, и как можно дальше. Теперь в этом вопросе с ним были солидарны и тощий, и толстый.
– А куда мы пойдём? – в один голос спросили они.
– В порт, наймемся на какое-нибудь судно устроимся и прочь из этой поганой Ливонии. Куда угодно, хоть к чёрту на кулички, только бы подальше от этих несносных земель! – возмущённо произнёс Везунчик.
Под покровом ночи троице неудачников удалось покинуть замок и спустя пару дней они уже гуляли по рижскому порту и с любопытством и интересом приглядывали себе подходящий корабль. У причала скопились морские и речные суда самых разных размеров и конструкций, из разных стран. Русские купцы в Ригу приходили по Западной Двине на небольших стругах, на которых было легко преодолевать речные пороги, потому что их лодки, при необходимости, можно было переносить на руках. Ганзейские купцы приходили на кораблях побольше, которые были способны одолеть морской переход из ганзейских земель до Риги.
Некоторые, самые прижимистые купцы, предпочитали не подходить к пристани, дабы не платить портовую пошлину. Маленькие лодчонки сновали взад-вперёд от больших кораблей к берегу, перевозя небольшими порциями огромное количества товара. Некоторые местные рыбаки, продав оптовикам наловленную с утра рыбу, тоже подрабатывали извозом грузов. Всё какая-то денежка для небогатого семейного бюджета рыбацкой семьи.